Звоню сегодня рецензенту. К.ю.н., зав. каф. Говорю так мол так, хотелось бы Вам в понедельник работу завести для рецензии. А он и отвечает: "А знаете что, я Вам смс пришлю сейчас с емэйлом. Вы мне работу и пришлите. Если у меня будут к Вам вопросы, я позвоню, а нет - на следующей недели рецензию и заберёте." С одной стороны хорошо - не надо ездить, переплетать заранее работу. А с другой строны стрёмно... Эта "продвинутость" поколения 60-х слегка настораживает.
p.s. работа у меня посвящена защите объектов права промышленной собственности, которое является одним из разделов права интеллектуальной собственности. а я вот что-то боюсь за свои авторские права которые, в свою очередь, составляют второй раздел права интеллектуальной собственности. как, блин, просишь препода "скиньте свою книжечку в электронном варианте, чтоб бедным студентам денюжку не тратить". "ну что вы, а как же мои авторские праваа! сами понимаете..." эх. скорей бы...:)
Чем я сейчас собственно занимаюсь Подготовка к госам.. Выложила всё что есть. Почти... Нормативка в папках (конкретно касательно экзаменационных предметов), учебники/пособия, кодексы, конспекты.... Та вот книжечка на самом верху - наша конституция :) Она у меня с 10-го класса, со всеми изменениями, внесёнными вручную :)) Ещё есть материал в электронном варианте: курсы лекций, шпаргалки, краткий материал.
По двум предметам материала как видно много (конституция, конспекты и нормативка для Конституционного права; кодексы, конспект, учебники/пособия и нормативка для Гражданского права). А вот по Хозяйственному праву... моя нормативка устарела на 80% (с тех пор как у нас был предмет)... Так что нормативку придётся перебирать и искать новую. Учебника по этому предмету так же нет (точнее есть, но он так же устарел с той самой нормативкой). Так, что начинается самое интересное...
Вот такие дела.
p.s. Вчера предзащита дипломных работ прошла не для всех удачно. Но мне всё подписали, рецензента назначили. Осталось устранить несколько неточностей в работе, сделать переплёт и выкинуть отдать рецензенту. Кстати у многих рецензенты из военной академии Оо
Антарктида любит сильных людей. Одним из таких был врач-хирург, участник 6-й Советской антарктической экспедиции Леонид Иванович Рогозов.
Операция, совершённая им, навсегда останется в истории медицины.
В 1960 году этот молодой доктор, обучавшийся в клинической ординатуре по хирургии Ленинградского педиатрического медицинского института, отбыл на станцию Новолазерская как врач Советской антарктической экспедиции.
На четвертом месяце зимовки 29 апреля 1961 года молодой врач почувствовал себя плохо и спустя какое-то время понял, что у него воспалился аппендикс. Курсы антибиотиков не просто не улучшили, а ухудшили его состояние и выход тогда оставался один – срочная полосная операция.
29 апреля, 1961 г.
«Похоже, у меня аппендикс. Я пока молчу об этом, даже улыбаюсь. Зачем пугать моих друзей? Чем бы они могли помочь?»
30 апреля, 1961 г.
«Я не спал всю ночь. Болит чертовски! Снежная буря бьёться сквозь мою душу, воет, словно сотня шакалов. Всё ещё нет очевидных симптомов того, что перфорация неминуема, но давящее дурное предчувствие пробирает меня... Это всё... Я вынужден думать о единственном возможном выходе: самому оперировать себя... Это почти невыполнимо... но я не могу просто опустить руки и сдаться.»
Кроме Рогозова ни одного медика на Новолазаревской не было. Эвакуация больного тоже не представлялась возможной, т.к. ни на одной из ближайших антарктических станций не было самолёта, да и плохие погодные условия всё равно не позволили бы выполнить полёт на станцию, находящуюся в 80 километрах от берега.
Тогда Рогозов принял решение проводить операцию самостоятельно. Для этого он подготовил трех ассистентов, которые не имели к медицине никакого отношения – метеоролога Александра Артемьева, механика Зиновия Теплинского и начальника станции Владислава Гербовича. Первый должен был выполнять функции медбрата, в задачу механика входило направлять свет, а Гербович дежурил на случай, если кто-то из его товарищей потеряет сознание.
30 апреля, 1961 г. 18.30
«Я никогда во всей своей жизни не чувствовал себя так ужасно. Здание трясётся как маленькая игрушка во время бури. Парни всё узнали. Они приходят что бы успокоить меня. Я же огорчён – испортил всем праздник. Завтра 1 Мая. А теперь все бегают вокруг , подготавливают автоклав. Нам надо стерилизовать лежанку, так как будем оперировать.»
20.30
«Мне становиться хуже. Я сказал ребятам. Они начали выносить из комнаты всё, что нам не понадобиться.» (выдержка из дневника Л.Рогозова)
Врач решил обойтись без перчаток, т.к. понимал, что придется на ощупь иссекать аппендикс. В лежачем положении, с полунаклоном на левый бок, врач произвёл местную анестезию раствором новокаина, после чего сделал при помощи скальпеля 12-сантиметровый разрез в правой подвздошной области. Временами смотря в зеркало, временами на ощупь, он удалил воспалённый аппендикс и ввёл антибиотик в брюшную полость. Рогозов несколько раз был на грани обморока, потерял много крови, но тем не менее операцию завершил. По окончании операции он отметил что на аппендиксе было темное пятно, оно означало, что любое промедление могло привести к летальному исходу.
Таким образом, 27-летний советский врач 30 апреля 1961 года за 1 час 45 минут сделал сам себе успешную операцию и вошел в историю. Через пять дней у него нормализовалась температура, ещё через два дня были сняты швы.
Это событие описано Леонидом Рогозовым в «Информационном бюллетене Советской антарктической экспедиции», а также в своем дневнике.
Там же опубликованы воспоминания начальника станции Новолазаревская Владислава Гербовича. Он утверждает, что Рогозов во время операции был сосредоточен и хладнокровен, а вот ассистенты едва не упали в оборок.
Сам Леонид Рогозов писал следующее:
«Я не позволял себе думать ни о чем, кроме дела... В случае, если бы я потерял сознание, Саша Артемьев сделал бы мне инъекцию – я дал ему шприц и показал, как это делается... Мои бедные ассистенты! В последнюю минуту я посмотрел на них: они стояли в белых халатах и сами были белее белого. Я тоже был испуган. Но затем я взял иглу с новокаином и сделал себе первую инъекцию. Каким-то образом я автоматически переключился в режим оперирования, и с этого момента я не замечал ничего иного».
Добраться до аппендикса было непросто, даже с помощью зеркала. Делать это приходилось в основном на ощупь. «Внезапно в моей голове вспыхнуло: я наношу себе все больше ран и не замечаю их... Я становился слабее и слабее, мое сердце начинает сбоить. Каждые четыре-пять минут я останавливаюсь отдохнуть на 20-25 секунд. Наконец, вот он, проклятый аппендикс!.. На самой тяжелой стадии удаления аппендикса я пал духом: мое сердце замерло и заметно сбавило ход, а руки стали как резина. Что ж, подумал я, это кончится плохо. А ведь все, что оставалось, – это собственно удалить аппендикс! Но затем я осознал, что вообще-то я уже спасен!».
В петербургском музее Арктики и Антарктики в экспозиции представлены хирургические инструменты, которыми Леонид Иванович делал себе эту знаменитую на весь мир операцию.
Экспедиция, в которой участвовал Рогозов, вернулась в Ленинград в октябре 1962 года. Через год он завершил свое обучение в ординатуре и поступил в аспирантуру все того же Ленинградского педиатрического медицинского института. В 1964 году защитил кандидатскую диссертацию «О резекции нижней трети пищевода по поводу рака». За свою долгую медицинскую карьеру Рогозов работал в различных больницах. Последнее место его работы – заведующий отделением хирургии лимфоабдоминального туберкулёза Ленинградского (Санкт-Петербургского) НИИ фтизиопульмонологии. Работал он фактически до последнего дня жизни.
:) Пацешны, шумны майскі жук. Потым ён падняўся, учапіўся за металічную стужку, глядзеў на лямпачку і прымаў яе цеплыню... Ён быў задаволены і... мабыць, напэўна, шчаслівы... :))
Первый художественный фильм, снятый под эгидой Московской Патриархии и при деятельном участии Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Фильм рассказывает об одной из малоизученных страниц истории Великой Отечественной войны — деятельности Псковской православной миссии. С августа 1941 по февраль 1944 священники из Прибалтики возрождали церковную жизнь на оккупированных немцами территориях от Пскова до Ленинграда. Июнь 1941 года, маленькое село Тихое в Латвии. Настоятель небольшого прихода отец Александр ведет неспешные беседы с матушкой Алевтиной, занимается обычными мирскими делами. Через два часа он закончит воскресную службу. Через два дня в село войдут немцы. Через два месяца в жизни священника Александра Ионина начнется самая важная миссия, в которой не будет громких подвигов и библейских чудес, а главным станет возвращение веры народу. И долг священника перерастет в священный подвиг…
Фильм, честно говоря, не очень понравился. Посмотреть его второй раз желания, я думаю, не возникнет. Во многое просто не верится, хотя и не считаю себя уж очень исторически подкованной. Сюжет, имхо, слабый. Подвиг Псковской православной миссии никто не оспаривает... Хотя он и действительно спорный, но ладно. Просто к этому "подвигу" примешано много всего остального, сюжет теряется, имхо. Спасает одно - гениальная игра Маковецкого и Нины Усатовой, особенно Маковецкого. Вот уж актёрище. Всё. Если смотреть этот фильм, то только ради него, его игры, его восприятия данной роли. Насчет остального, лучше обратиться к истории русской церкви, особенно того тяжелого для церкви времени.
- Месть — это блюдо, которое нужно подавать холодным; - Дружба — это всё. Дружба превыше таланта. Сильнее любого правительства. Дружба значит немногим меньше, чем семья. Никогда не забывай. Тебе стоило воздвигнуть вокруг себя стену дружбы — и сегодня ты не взывал бы ко мне о помощи; - Законник с портфелем в руках загребет больше, чем тысяча вооруженных налётчиков в масках; - Он давным-давно понял - общество на каждом шагу наносит тебе оскорбления и надо терпеть, утешаясь мыслью, что, если держаться начеку, всегда наступает время, когда самый маленький человек может отомстить тому, на чьей стороне сила; - Если мужчина не стал своим детям настоящим отцом, он не мужчина. (Мужчина, который не находит времени для своих детей, не имеет права называться настоящим мужчиной); - Есть вещи, которые приходиться делать — их делаеш, но о них никогда не говориш. Их не пытаешся оправдать. Им нет оправданий. Их просто делаеш, и все. И забываешь; - Всегда лучше когда друзья недоооценивают твои достоинства, а враг преувеличивает недостатки; - Предательство нельзя прощать хотя бы потому, что сами предатели никогда себе не простят собственного предательства, а значит, будут всегда опасны – и предадут ещё; - Только не говори, что ты не виноват. Это оскорбляет мой разум; - Сицилийские женщины опаснее ружей; - Не стоит ненавидеть врагов. Эмоции мешают думать; - Я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.
Не имеет значения, где мы — на своей земле, на чужой. Не имеет значения, кто мы — коренные жители, мигранты, на каком языке говорим. Не важно даже, какие мы — хорошие, плохие, семейные, одинокие, чёрные, белые, умные, дураки, бедные, богатые, вписались ли мы удачно в социум, изгои ли мы, верим ли в бога, в чёрта, не верим ли ни во что, проводим ли время праздно или в трудах праведных… — мы в изгнании — вот о чём мы почти никогда не помним, вот то глобальное обстоятельство нашей жизни, на фоне которого всё остальное — лишь суета сует, бег по заколдованному кругу, эстафета — мнимое состязание, где нет победителей, а побеждённые известны ещё до старта.
По мотивам повести Уильяма Сарояна “The Laughing Matter”
Первый раз в этом году ехала в электричке (прошлый раз был в прошлом году). Первый раз в этом году поеду на поезде (прошлый раз был лет 8-9 назад) Первый раз в этом году поеду в купе (прошлого раза не было, в прошлом было много плацкартов...)
p.s. Как видно, поезда - не мой транспорт :) Но с жд было очень много связано - транспорт детства, наряду с "тройкой" - только это и было... Даже сейчас, каждый раз, когда еду в пригородной электричке, накатывают странные чувства. Не всегда... чаще, как будто сидишь в чужеродной зоне. Но иногда чувства меняются... а в общем еще та зона...